Алые паруса

Группа «Фабрика Найденных Одежд» (ФНО), созданная Натальей Першиной‑Якиманской (Глюклей) и Ольгой Егоровой (Цаплей) в 1995 году, с начала своего существования концентрировалась на теме Вещи как проекции человеческой экзистенции. В диалоге‑манифесте к проекту «Подруги» (1995) участницы отмечали: «Мы подруги, и кроме душевной приязни нас объединяет общая привязанность к Вещи, а больше всего к ее самой человеческой разновидности — Одежде».

В проектах ФНО платья буквально говорили со зрителем, повествуя о жизни своих прежних хозяев, воплощали социальные травмы и страхи, освобождались от функциональности, становясь универсальными метафорами человеческой судьбы. Художницы разнообразили методы работы с одеждой — расписывали ткани и шили из них платья, давали найденным костюмам вторую жизнь, наделяя их бессмертием через рассказ об их трагических перипетиях, заставляли путешествовать, чтобы рассеять их прошлое в новом бытовании.

Одежда в трактовке ФНО становилась в конечном счете знаком внутренней сущности персонажа, будь то работница, пенсионер, прилежная школьница или несчастный в любви подросток. Но главным демиургом в перформансах и инсталляциях группы была Гимназистка — альтер эго художниц: воплощение романтического безрассудства, чистоты и вечной готовности к Подвигу.

Постепенно сюжеты работ Глюкли и Цапли приобретали все большую социальность, сохраняя при этом прежнюю увлеченность тканью как символом полотна жизни и темой женственности, которая олицетворяет надгендерную доброту, чувство справедливости, хрупкости и одновременно силы (по)дружества.

Видеоинсталляция «Алые паруса» отсылает к знаменитой повести Александра Грина, главная героиня которой, Ассоль, способна преодолеть все тяготы несправедливо устроенного мира благодаря своей глубокой вере в возможность осуществления сказки со счастливым концом. Алые паруса на белоснежном корабле Грэя триумфально утверждают реальность утопической мечты, несут с собой счастье и упокоение.

В сценарии Глюкли и Цапли юные девушки не ждут невозможного (или отсроченного) счастья, стоя у кромки воды в ожидании «прекрасного принца». Они сами готовы создавать его и упорно шьют алые паруса в отсутствии мужественного героя. Внезапно в швейный цех проникают пожилые женщины, по всей видимости, бесконечно давно пребывающие в надежде встретить свое спасение, которое однажды явится из‑за границ реальности. Они нестройным хором призывают «верить в чудеса», исполняя знаменитую песню времен оттепели. Так трезвомыслящая и решительная современность встречается с мечтательным прошлым, умеющим только ждать решений внешней воли. Это столкновение завершается борьбой за Алую Ткань, в которой побеждает прошлое в лице печальных, но не сдавшихся пенсионерок. Захватив алые паруса, сшитые чужими руками, женщины отправляются на пирс, чтобы уплыть в неведомый, чудесный мир.

Неоднозначность образа, созданного Глюклей и Цаплей, сделала эту работу одним из классических произведений группы. Кто‑то видит в ней и политический подтекст, ведь красный — это символ революции, но в итоге не вполне ясно какой, ведь присвоение плодов чужого труда означает умножение несправедливости, капиталистическую кражу. Одновременно алый — это цвет самой Жизни, материнского лона. И в этом случае похищение алых парусов может трактоваться как ретроградная попытка вернуться в состояние застывшего в ожидании мечты детского сознания.