Пластический язык Бродского полон метафор и непрямых ассоциаций. Попав в современное искусство из архитектуры, он сделал объектом творческой рефлексии постиндустриальный город и его обитателей, наполнив этот мир таинственными объектами из хрупкого гипса, необожженной глины и прочих «нехудожественных» материалов. Уже первые монографические выставки А. Бродского в Москве после его возвращения из Америки в середине девяностых показали, что отныне эфемерной бумажной архитектуре художник предпочитает «работу над моральным обликом помещений».
«Психоделический фургон», представленный публике в 1997 году на выставке Futurophobia в галерее М. Гельмана, позже с успехом экспонировался на Венецианской Биеннале (1999) и на этапных для современного русского искусства групповых выставках.
«Хронический футурофоб» (так сам о себе говорит А. Бродский) создал арт‑объект, недвусмысленно выражающий недолговечность любого, даже самого прочного материала, любой, даже самой сильной идеи. В грузовике из глины устроен кинозал, где крутится чёрно‑белое кино, отснятое самим художником. Зрелище мчащейся в никуда автомобильной рухляди и скученных в тесном фургоне фигурок пассажиров пробуждает чувство безотчетной тревоги. Придуманная Бродским метафора без лишних слов доказывает, что память — сильнейшее средство расширения сознания.
«Предпоследний день Помпеи» (1997)
В конце девяностых Россия болезненно и остро переживала ностальгию по исчезнувшей стране и утраченному времени. Пока другие воспевали старые песни о главном, А. Бродский запечатлел тот миг, когда глиняные ноги колосса рассыпаются в прах, когда метрополия превращается в невидимый град Китеж.
Дом, как известно, есть концентрированное выражение времени и места, а классика — универсальная архитектура больших империй. В проекте «Точки схода» странное полуразрушенное строение с усредненными чертами советского большого стиля тонет, освещаемое изнутри голубоватым мерцанием киноленты. Гибнет без надрыва и театральной аффектации. Без трусливого ожидания. С молчаливым достоинством. В этом нет ни капли тоски по рухнувшей советской утопии, только печаль по исчезающим метафизическим ценностям.
«Окна и фабрики» (2009)
«Лайт‑боксы»
Впервые художник делал объекты такого типа к выставке «Русское бедное» в 2008 году в Перми. После триумфальных гастролей в Москве, излучающие свет арт‑объекты вернулись в свой город. Лайтбоксы — это подсвеченные витражи постиндустриальной эпохи, расписанные акриловыми красками по стеклу. Они напоминают витрины и окна зданий, закрытых на ремонт. Сумеречные оттенки пепла, висящая в воздухе известь демонтажной пыли послужили образным материалом для этого проекта, единодушно высоко оцененного критикой. Для кого‑то едва ли не самые популярные метафоры прошлого — это «бремя», «печать», «клеймо». А. Бродский владеет секретами другой оптики. Он визуалирует скрытый культурный слой, для него былое — это неявные следы, штрихи, еле видимые. Прошлое нисколько не давит, художник улавливает лишь его легкое обволакивающее касание и передает это ощущение миру.
«Чайные пакетики»
Почти все свои проекты на городские темы А. Бродский создает из «нехудожественных» материалов — использованных и выставленных на свалку дверей, сантехнических деталей, хрупкого гипса. Под его рукой эти низовые субстанции трансформируются в высокое. Даже спитые чайные пакетики, предметы одноразового пользования, превращаются в символы вечности. Наверно в другой жизни А. Бродский был археологом или архивариусом, а чем иначе объяснить удивительный дар обнаруживать места памяти там, где до него их никто не видел? Если древние цивилизации помнятся нам по величественным надгробиям, некрополям, долинам мёртвых, то суетливая цивилизация фастфуда оставляет по себе кладбище из суррогатов настоящего. Никаких чайных церемоний. Только стройные ряды пожухлых чайных пакетиков и ничего личного.
«Ночь перед наступлением» (2009)
Наиболее масштабная на сегодняшний день работа в творческой биографии художника. Она выполнена в жанре «тотальной инсталляции» и полностью отвечает сути термина, когда‑то придуманного Ильёй Кабаковым. Такого рода проекты втягивают зрителя внутрь себя. Рассчитаны на его реакцию на пребывание в закрытом, без «окон», пространстве. Решающее значение при этом имеет атмосфера, возникающая внутри инсталляции. А. Бродский — признанный мастер пробуждения переживаний с помощью скупых неброских художественных приёмов, «Ночь перед наступлением» — сильное тому доказательство.
Инсталляция впервые демонстрировалась осенью 2009 года на территории 6‑го корпуса Винзавода в рамках программы 3‑й Московской биеннале современного искусства.
Обратившись к жанру тотальной инсталляции, художник реализовал свое проектное мышление архитектора. В сумерках нежилых пространств он плотно расставил светящиеся изнутри странные конструкции из полиэтилена, напоминающие одновременно две константы русской жизни — самопальные парники и армейские палатки. А. Бродскому удалось ненавязчиво и лаконично выразить неистребимое мобилизационное мышление жителей старой/новой империи, где огородничество давно превратилось в битву за урожай, а сводки реальных боевых действий стали нормой жизни. Плотное скопление придуманных художником артефактов создаёт таинственную атмосферу, вызывает беспричинное волнение. Это очень знакомое чувство, укоренённое в российской культуре. Наша история заплутала в безвременье, здесь настоящее не радует, будущее страшит, а смысл жизни состоит в ожидании перемен. Не жизнь, а вечное накануне...
- / Автор изображения
- / Произведение в кадре
- / Персоналия
