Бытие № 2

Елена Ковальская о спектакле: «Перед спектаклем Вырыпаев сообщает, что, вообще‑то, автор пьесы — Антонина Великанова, реальная женщина, больная шизофренией. Свою работу она решилась представить публике, когда узнала, что в московском „Театре.doc“ сыграли пьесу одной рецидивистки. Через своего лечащего врача она передала текст Вырыпаеву, который как раз и играл с Ингеборгой Дапкунайте „Моего голубого друга“ з/к Екатерины Ковалёвой. Только в отличие от Ковалёвой, которая приезжала в сопровождении конвоя на премьеру своей пьесы во МХАТ, существование реальной Великановой внушает большое сомнение.

Хорошо бы её не было. Если её нет — так нет и спекуляции на её болезни. К тому ж, больно ладно Великанова складывает слова, стилизуясь под библейский стих („Я говорю. Не ищите красного понедельника во вчерашнем дне…), уж больно хорошо она знает театральную конъюнктуру, где автор или герой без аномалии имеют мало шансов. Даже само название спектакля — ‚Бытие №2‘ — предполагает некое ‚бытие‘ за номером один, а таковым следует считать вырыпаевский ‚Кислород‘, где на историю Санька из маленького подмосковного города, из любви к москвичке Саше убившего жену лопатой, нанизаны были библейские десять заповедей. ‚Трагедия смысла‘ — такой, представьте себе, подзаголовок у нового спектакля. Как заметила одна знакомая: ‚В чём‑чём, а в мелкотемье Вырыпаева не обвинишь‘.

В общем, если вам показалось, что все вышеописанное — бесстыжая мистификация и графомания, то вы будете не слишком далеки от истины. И всё же это стоит увидеть. Не только потому что туманное содержание облечено режиссёром Виктором Рыжаковым в лаконичную, сдержанно‑элегантную форму. Уже узнаваемые родовые свойства вырыпаевского сочинительства — лукавство, страсть прикрываться чужими именами (это у него не впервой), пригашенный непристойностями богоискательский пафос — простительны по более существенной причине. Всё это чертовски талантливо, вот в чём соль. И упеките меня в одну больницу с Великановой, если это не так“». («Афиша.ру»).